Главная / библиотека / любимые статьи / Каляева Э.С. "Джангр" или "Джангар"? К истории русского перевода

Каляева Э.С. "Джангр" или "Джангар"? К истории русского перевода

                   

     Полный перевод калмыцкого эпоса  "Джангар"  на  русский  язык  был предпринят  в 

середине  30-х  годов,  после 1-го съезда писателей СССР. Текст поэтического перевода

опубликовали к празднованию 500-летнего юбилея эпоса в 1940 году и неоднократно

переиздавали с тех пор.  Однако история этого перевода до настоящего времени обходится 

молчанием,  либо излагается в искаженной официальной версии,  созданной в процессе

подготовки юбилея.  Фальсификация истории, происходившая на протяжении многих

лет, закрепляется в наши дни, из-за нежелания многих возвращаться к трагическим

событиям прошлого,  копаться в старых документах,  сопоставлять факты.

     Суть настоящего сообщения состоит в демонстрации архивных  материалов,

показывающих, что официально признанный переводчик не мог перевести калмыцкий эпос, 

так как не только совсем не знал языка,  но и не  имел представления о культуре,  обычаях и

вере калмыков.  Он выполнил  литературную обработку поэтического перевода  "Джангра" на

русский  язык,  сделанного  калмыцкими  литераторами. Арестованные и осужденные в

качестве "врагов народа",  они не могли участвовать в торжествах по поводу 500  -

летней  годовщины эпоса в 1940 году и огромный труд их до сих пор замалчивается.

     Автором русского текста эпоса "Джангар", опубликованного в 1940 году,  был объявлен по

совместному решению руководства СП СССР и Калмыцкой республики поэт С.И.Липкин,

который, помимо литературной обработки русского перевода,  вместе с писателем-чекистом Б.

Басанговым провел  большую организационную  работу по изданию и популяризации эпоса в

период подготовки празднования 500-летия "Джангра".  Б. Басангову приписали авторство

подстрочника  и примечаний к русскому переводу,  а также подготовку юбилейного

издания калмыцкого текста эпоса. Эта версия вполне удовлетворяла требованиям времени. 

Создание культуры,  национальной по форме и социалистической по содержанию,

сопровождалось экспроприацией и перераспределением не только материальной, но и

интелллектуальной собственности.

     До сих пор бытует упрощенное  изложение  истории  полного  перевода "Джангра",

который был издан в 1940 году.

     Согласно публикации 1995 года в газете "Известия Калмыкии"  обращение 

к  национальному эпосу Б. Басангова началось с того,  что сначала он написал в Малой советской

 энциклопедии статью, где говорилось, что героический  эпос "Джангар" относится к образцам

народного творчества,  проникнутым религиозно-реакционным содержанием1 , а затем 

" нашел в себе силы и осознал свою ошибку, углубился в изучение великого эпоса и пришел к

поразительному выводу:  "Джангар" нужно перевести на русский язык и непременно

отметить юбилей, посвященный возникновению великого эпоса..." 2

   С.И.Липкин в интервью газете "Советская Калмыкия"  в  1989  году  так описывал знакомство с

калмыцким эпосом "Джангар" и начало работы над переводом:  <<Когда я  учился  в  Московском инженерно-

экономическом институте имени Орджоникидзе,  у меня был товарищ Петя Кирбасов,  по национальности

калмык. Как-то спел он мне кусок из "Джангара" и пересказал его содержание.  Меня изумила фантазия народа

 и музыка эпоса.  Петя очень неуклюже составил  подстрочник,  потому что не был литератором.  Я перевел и

 предложил  этот кусок  в  Горьковский  литературный  альманах  "Творчество  народов  СССР". Редколегия

под руководством А.М.Горького приняла эту вещь и напечатала. 

Случилось это в 1938 году.  Помню,  Корней Иванович Чуковский в  "Правде",  в статье о переводчиках,

похвалил мой перевод. И тогда ко мне  пришел Баатр Басангов с предложением о переводе всего эпоса.  Он считал,

 что у меня получился перевод,  значит именно я должен осуществить им задуманное. 

Вскоре Баатр принес подстрочный перевод всей вещи.  <...> Под руководством  Баатра  Басангова  я  прочел много

литературы,  касающейся  "Джангара">> 3 В издании русского поэтического текста "Джангра" 1940

года в статье "От переводчика" мы читаем:

     <<Калмыцкого class=textdoc языка я не знал. Имел я довольно смутное представление и  об истории калмыков,  их обычаях.

 При таком невежестве нельзя было ограничиться одним подстрочным переводом.  Я начал изучать труды историков и

 путешественников.

            Мне посчастливилось: моим чтением руководил калмыцкий писатель Баатр  Басангов,  страстный

поклонник "Джангариады",  знаток  истории,  обычаев,  устного творчества родного народа.  Общение с ним

увеличило запас сведений, почерпнутых мной в литературе.

            Сколько я не вчитывался в латинскую транскрипцию подлинника, я никак  не мог уловить стихотворного

 размера. Мне часто казалось, что эпос написан не стихами, а прозой. Это впечатление усиливалось незначительным

 количеством гласных. Однако со слов своих калмыцких друзей я знал,  что имеются народные  певцы, джангарчи,

исполняющие  различные варианты "Джангра" в сопровождении домбры.

            Выяснилось, что стихотворный размер эпоса можно определить только  с  их помощью. Я поехал в Калмыкию.>>4

Согласно архивным  материалам  первый  перевод отрывка из "Джангра", выполненный С.И.Липкиным,  был

опубликован в альманахе "Творчество народов  СССР"  в  1937 году со вступительной статьей Б.Басангова . 

 К этому тексту мы еще вернемся позднее.  Поездка в  Калмыкию  состоялась  весной 1938 года,  когда в

распоряжении Б.Басангова уже находился обширный подготовительный материал и рукописи поэтического

перевода "Джангра" , изъятые сотрудниками  НКВД  при аресте калмыцкого поэта Санджи Каляева,  а

также материалы других репрессированных калмыцких литераторов.  В официальном документе, хранящемся

в архиве ССП СССР, читаем:

“1. Писатель Липкин С.И.  командируется  в  гор.  Элиста,  Калмыцкая  АССР, для перевода калмыцкого эпоса

"Джангар".

  2 . При подписании настоящего  соглашения  Правление  ССП  уплачивает  тов. Липкину С.И. 2500 руб.

(Две тысячи пятьсот) .

 3. Тов. Липкин С.И.  обязуется выполнить взятые на себя обязательства  в  течение ...с 25/IV по 25/V -38г...и

с момента подписания соглашения в  3-х дневный срок по возвращении представить отчет о проведенной работе.

  4. В случае непредставления тов.  Липкиным С.И. отчета в установленный срок или невыполнения взятых на себя

по п.1 соглашения обязательств, все  выданные  Правлением  Союза по настоящему соглашению суммы подлежат

 возврату...”5

     Сведения о  работе  "врагов народа" разыскать гораздо труднее,  так как соответствующие документы и

публикации тщательно изымались из  обращения и,  в большинстве случаев,  были уничтожены. Кроме того,

калмыцкие архивы и просто  библиотеки сильно пострадали во время 2-й мировой  войны и  в период депортации

калмыков 1943-1957 годов.  Однако сохранившиеся газетные статьи и отрывочные  упоминания  позволяют 

восстановить  общую картину событий и даже отдельные детали.

     Понять, что происходило в действительности,  можно, только обратившись к историческому контексту

тридцатых годов. Вопрос о переводах с языков народов СССР был поставлен еще на  Первом съезде

советских писателей в 1934 году в докладе А.М.Горького,  уделившего особое внимание фольклорному богатству

многонационального  Союза ССР. Союз Советских Писателей, объединивший литераторов, пишущих более, чем

на ста различных языках, поставил  своей задачей ознакомить советских читателей  с лучшими образцами

творчества всех народов в переводе на общегосударственный русский язык.  С этого момента переводы

перестали быть делом  любителей  и  знатоков других языков и культур,  а превратились в идеологически

ответственное дело государственной важности.

     После съезда вопрос о переводах детально рассматривался на пленумах Правления СП СССР, а также в

республиканских Союзах писателей, организованных  вскоре  после общесоюзного съезда.  Именно через

республиканские писательские  организации претворялась в жизнь политика партии  большевиков  по 

созданию национальной по форме и социалистической по содержанию культуры, а также внедрялся

 метод социалистического реализма в литературу и искусство.

    Процитируем одно из постановлений пленума СП  о  переводах: "Развернувшаяся после  съезда 

переводческая работа явилась фактором  огромного культурно-революционного значения,  укрепляющим дружбу

 народов... Пленум поручает секретариату ССП расширить переводную работу, обратив особое

внимание на качество переводов, привлекая к ним лучших мастеров поэзии, прозы и драматургии." 7

     Озабоченность качеством переводов,  как сказано в приведенном абзаце,  была связана не только с

культурными, но и с революционными задачами: именно в то время остро стал вопрос  о переводе на языки

народов СССР Сталинской конституции и Краткого курса истории ВКП(б), трудов классиков марксизма-ленинизма, 

постановлений партии и правительства, речей и другой политической литературы.

     Особенное внимание уделяли тому, чтобы не допустить при переводе ни малейших искажений, 

позволяющих какую-либо двусмысленность или различия в толковании политически важных текстов.

 В связи с этим возникла потребность  в новых словарях,  которые должны были отразить словарный и

понятийный состав литературного языка нового общества, национального по форме

и социалистического по содержанию. Требования к идеологически качественным переводам перенесли

 и на  личность  самих  переводчиков,  которых стали подвергать строжайшей проверке.

     Весь 1936 год в Калмыкии (как и по всей стране) продолжалась чистка в  партии,  начатая при

обмене партийных документов.  По ходу проработки материалов о  контрреволюционной  деятельности 

 троцкистско-зиновьевских элементов и особенно после специального письма ЦК ВКП(б) от 29 июля 1936

года, Калмобком требовал от всех улусных (районных) комитетов партии решительно  выявлять и

разоблачать всех притаившихся "последышей" контрреволюции,  требовал повышения большевистской

 революционной  бдительности, искоренения "примиренчества и гнилого либерализма".  Вслед за этими

 призывами партии появилось обвинение в троцкизме и  антипартийной  деятельности переводчиков

партийной литературы.  На заседаниях обкома по представлению наркома внутренних дел Озеркина

 постоянно рассматриваются  дела "о фактах искажения при переводе".

     Приведем несколько примеров: "...Переводя книгу тов.  Сталина " 0  Ленине" на калмыцкий язык

Хаглышев исказил сталинское положение о Ленине и дал троцкистское объяснение роли Ленина  в  развитии

  учения Маркса..." "...тов. Манджиев < ... >  сделал ошибку,  допустив переводчика беспартийного

 Хаглышева..."   "...при передаче  по Элистинскому радиоузлу материалов процесса над

 контрреволюционным,  троцкистско-зиновьевским  центром <... >  искажение было  сделано  переводчиком

  Н.Нормаевым..."  (суть искажения была в том, что к слову  «гестапо» , которого тогда еще не знали, было

добавлено слово - «город»);   "...Букаев Н.Б.,  исключавшийся в 1930 г.  за женитьбу на дочери

 зайсанга,  за передачу партийных решений кулакам,  сейчас работающий ответственным  

политредактором < ... > вместо оказания  помощи  в разоблачении < ... >  стал на путь замазывания,

явно пытаясь оправдать себя и Нормаева..."

       "...в переводах  Кекеева на калмыцкий язык в книгах т. Сталина "Две беседы с иностранными рабочими

делегациями",  "Об основах  ленинизма"  и книге К.Маркса и Ф.Энгельса "Коммунистический манифест" такие

 слова, как "марксизм", "ленинизм", "революция", "диктатура", "теория", переведены неправильно,  что  искажает 

 и  извращает  общее содержание произведений классиков..." 8

     Оценивая ранее проведенные "чистки" в партии,  секретарь Калмобкома ВКП(б) И.Н.Карпов писал:  

"Крупнейшей политической ошибкой бюро Обкома и Улускомов партии было то,  что в ходе проверки

партдокументов не выявили и   не разоблачили  притаившихся,  замаскировавшихся  заядлых  троцкистов...

Этот факт свидетельствует о том, что проверка п/док. <партдокументов>  прошла  не на высоком политическом

уровне и что острие проверки не было направлено на выявление и разоблачение врагов народа - троцкистов

 и зиновьевцев.  Во  время  проверки партдокументов была допущена ошибка в том, что большой процент

исключенных коммунистов падал на так называемых "пассивных".  Эта ошибка исправляется,  но еще

окончательно не исправлена" 9.

     Именно эти  исторические обстоятельства со всей полнотой отразились в истории перевода "Джангра"

на русский язык. Ученые и  любители калмыцкого фольклора неоднократно переводили отдельные

отрывки из "Джангра",  желая познакомить читающую по-русски публику со своеобразием и богатством

фантазии калмыцкого эпоса.

     На государственном уровне о необходимости полного перевода  "Джангра" на  русский  язык заговорили

 после 1-го съезда писателей Калмыкии и Олимпиады самодеятельного искусства, состоявшихся в мае 1935 года.

     Ученый-фольклорист, профессор   А.М.Смирнов-Кутаческий,  специально присланный в Калмыкию на съезд

писателей и Олимпиаду в  составе  бригады Правления  Союза  Писателей  СССР,  по свежим впечатлениям

написал серию статей о калмыцком фольклоре и,  вернувшись в Москву,  сделал доклад  на фольклорной

секции СП. Он несомненно оказал влияние на оценку и восприятие калмыцкого искусства современниками. 

 Его авторитетные суждения создали  представление  о высоко развитой народной культуре калмыков у многих,

прежде видевших там лишь экзотику. Большое внимание он уделил героическому калмыцкому эпосу.  (Здесь и

дальше в цитатах название эпоса пишется без второго "а",  как его обычно писали  тогда  в  Калмыкии, 

ученые-монголисты употребляли написание с двумя "а" - "Джангар".)

      "Калмыкия владеет исключительным по ценности памятником  -"Джангр".  По художественной ценности,

полноте образов, красочности языка, он может быть поставлен на ряду с виднейшими произведениями мировой

 литературы.  Особая ценность его в живом бытовании..." " ...здесь,  в Калмыкии совершенно отпадает и

смешным звучит вопрос,  который часто задают на Севере: "Умирает ли фольклор?".  Не умирает, а живет и

 может жить без конца полнокровной жизнью" 10

      "Бесспорный факт - богатство,  разнообразие, популярность фольклора Калмыкии.  Здесь имеется многочисленный

 кадр мастеров разного рода  словесного  искусства. <…> Все это свидетельствует о давней культуре слова в

фольклоре,  о разносторонних его восприятиях,  о сложности скрытого  в нем культурного наследства

 < ... >  Уже одно наличие джангарчей,  передающих из  поколения  в  поколение  единственное  в  своем  роде  

 произведение "Джангр", говорит о какой-то определенной школе и технике искусства, выработавшей свой

стиль,  свои излюбленные приемы поэтического  оформления материала.  Сопоставление с образами фольклора

других стран дает возможность,  даже при использовании переводов и личном знакомстве с творцами, почувствовать

особенность  этой поэтической специфики, стилистической манеры" 11.

     В речи  на  съезде  писателей секретарь Калмобкома ВКП(б) А.Пюрбеев также уделил внимание шедеврам

народного творчества:  "Такие  произведения,  как "Джангр",  "72 небылицы" и другие лучшие произведения устного

 народного творчества,  до сего времени не исследованы  и  не  изданы  на

русском языке. Эпическая поэма "Джангр" - если художественно ее перевести

на русский язык,- могла бы свободно войти в сокровищницу мировой  литературы" 12.

     Кроме того,  как явствует из программы съезда, поэт С.К.Каляев сделал на съезде специальный доклад

"Об устном народном творчестве", однако самого текста доклада отыскать не удалось. В резолюциях съезда

 писателей все сказанное было подытожено и обозначена программа действий:

     "4. Особое внимание необходимо уделить собиранию и изучению  блестящего народного  эпоса  

(" Джангар "  и др. ) и изучению творчества народных певцов, сказителей, поэтов.

      5. Калмыцкие советские писатели должны продолжать углубленную работу над овладением богатым и сочным

 калмыцким языком.

      6. Необходимо организовать переводы на калмыцкий язык лучших образцов русской  и мировой классической

 литературы,  произведений советских писателей, а также организовать переводы на русский язык лучших

произведений из калмыцкого народного эпоса" 13.

     В состав московской бригады, кроме профессора А.М.Смирнова-Кутаческого, входили также писатели

А.Исбах и Б.Басангов. Как следует из протокола, составленного перед их отправлением в Элисту, А.Исбаху

 был поручен доклад о соцреализме и освещение в центральной печати 1-го съезда  писателей

Калмыкии и Областной олимпиады, а Б.Басангову - проверка организационных дел и отчет о состоянии

калмыцкой литературы14.

     Отчет Б.Басангова  содержал разбор творчества калмыцких писателей с классовых позиций:

"Классовый враг,  понимая,  что  художественная  литература  сыграет большую роль  в революционном

 перевоспитании  трудящихся  масс,  старался максимально использовать её в своих целях." <...>  "В этой жестокой

борьбе с контрреволюционной идеологией,  буржуазным национализмом и  великодержавным  шовинизмом в

литературе растет и крепнет художественная литература советской Калмыкии..."

 В качестве идеологов  контрреволюции  им  были названы:  Л.Карвин  из-за произведений "Яндыковцы",

"Не теряйте земли нашей" и "Санан", А.Бадмаев из-за рассказа "Волк" и Н.Нормаев, критиковавший само

понятие "пролетарской литературы".

     Но в целом оценка Б.Басангова была положительной:"Одно то, что на съезде было 70 делегатов, говорит

об огромном росте калмыцкой литературы."

     "Основной кадр советских писателей Калмыкии на  сегодня  составляют Н.Манджиев,  С.Каляев, Дендян Айс,

Б.Манджиев, Х.Сян -Белгин, К.Эрендженов, Гашута Б. и др."  (Дендян Айс - псевдоним А.Сусеева, Гашута Б. - сам

Басангов, причем "гашута" - по калмыцки означает - "горький".)

      "Растут и молодые кадры писателей советской Калмыкии - Ц. Леджинов,

 Г.Даван,  Манджиев К.,  и др., являющиеся писателями "молодого призыва",

во многом не уступают "старикам".

     Положительную оценку Б.Басангова получила театральная постановка:

     "Пьеса "Улан-Сар"(красный месяц),написанная группой  наших  писателей:

С.Каляевым,  Н.Манджиевым и Б.Манджиевым.  В пьесе участвует более

трехсот человек."Улан-Сар" является калмыцкой "Гибелью богов",  картиной

победного шествия возрожденной страны.

      Это первое   коллективное   произведение   калмыцких    писателей."

"Улан-Сар" заслуживает специального изучения, как зародыш новой

массовой  сценической постановки" 15 .

      Отметим, что спустя два года из десяти перечисленных в отчете  писателей

осталось только четверо.  Нимгир Манджиев скончался в 1936 году, а С.Каляев,

Х.Сян-Белгин, К.Эрендженов, Г.Даван, К.Манджиев были арестованы и осуждены

как "враги народа" в 1937-м.

      Сопоставление текста "Заметок" Б.Басангова  с  материалами  съезда

писателей,  достаточно подробно печатавшимися в калмыцких газетах, показывает, 

что в них суммированы основные выступления и резолюции  съезда, однако ни о

фольклоре вообще,  ни о "Джангре" не упоминается вовсе.  Сам Басангов на съезде

выступал только в прениях.  Вместе с А.Исбахом он был избран в правление СП Калмыкии,

несмотря на то, что оба они жили и работали в Москве. Им обоим также было поручено

вручить А.М.Горькому подарок председателя  колхоза им.Городовикова т. Нимеева -

калмыцкий национальный халат. Как было написано в дневнике съезда:

     "Принимая это поручение, т. Исбах заявляет, что подарок калмыцких писателей лишний

раз подчеркивает факт единства многонациональной  литературы Советского Союза,  общность

интересов писателей - начиная с Максима Горького,  по праву возглавляющего советскую

литературу, и кончая народ ными  сказителями  и литкружковцами" 16.  Неделей  позже была

напечатана статья А.Исбаха,  в которой говорится:  "...до сих пор не налажен перевод лучших

образцов фольклора на русский язык и это нельзя признать нормальным явлением. Лично я беру

 с собой в Москву экземпляр "Джангара", изданный  на калмыцком языке,  поставлю вопрос

перед Академией Наук о переводе" 17.

     Все вышесказанное свидетельствует о том, что говорить об инициативе

Б.Басангова в переводе эпоса "Джангар", по меньшей мере - преувеличение.

     Работе по переводу "Джангра" на русский язык предшествовала серьёзная лингвистическая

работа группы специалистов по калмыцкой филологии.

     В единственном  письменном варианте "Джангра" было 10 песен (глав), записанных Номто

Очировым в 1908 году и изданных под редакцией профессора Котвича литографским способом

в 1910 году, и две главы, записанные и изданные К.Ф.Голстунским в 1862-1864 годах и

переизданные А.М.Позднеевым в 1911.  Все тексты были изданы без разделения на строфы, то

есть сплошным текстом,  старокалмыцким шрифтом. Заяпандитское письмо (или  "тодо

бичиг"  -  ясное письмо) - по имени Зая Пандиты,  который на смену ранее употреблявшейся

монгольской и тибетской письменности в 1648 году на  фонетическом принципе создал

национальную калмыцкую письменность.

      "Нелегкая работа по выделению строф в памятнике, выполняемая калмыцкими 

национальными учеными и поэтами, представляет ценный вклад в неисследованную ещё

область монголо-калмыцкой поэтики." "...невыдержанная аллитерация, неполная и

несовершенная рифма, а также капризный размер стихов и прозаические места создают

исключительные затруднения в работе  по выделению  строф,"- писал академик С.А.Козин, 

проживший много лет среди калмыков и сам работавший  над  филологическим  переводом 

этого  эпоса.

"...в 1935-1936 гг.  в Калмыцкой республике ново-латинизированным письмом

с передачею европейским способом стихотворной речи  подлинника (строфами , а не сплошным

текстом )" эпос был издан уже типографским способом 18.

     По воспоминаниям современников,  в работе,  о которой писал С.  А.Козин, принимали

участие представители старшего поколения калмыцкой интеллигенции - Лиджи Нормаев, 

Хонин Косиев, Николай Нормаев, Бата Бадмаев и Санджи  Каляев.  Понятно,  что  для этой

работы требовалось доскональное знание текста эпоса и свободное владение  калмыцкой 

поэтической  речью.

Все  они,  кроме Б.Бадмаева,  были репрессированы в 30-е годы.  ( Первый калмыцкий

профессор филологии - Б.Бадмаев в те годы участвовал  во  всех наиболее  ответственных 

переводах  партийных изданий на калмыцкий язык. Возможно, поэтому он избежал репрессий.)

     Позднее мы  более детально остановимся на том,  какие свидетельства сохранились о

работе каждого из них над эпосом "Джангар".

     Имя Б.Басангова впервые упоминается в связи с переводом эпоса в газетной заметке в 1935

году:

      "После съезда советских писателей Калмыкии интерес к "Джангру" зна чительно возрос. За

полный и художественный перевод "Джангра" на русский язык взялись калмыцкие писатели

Батыр Басангов и Санджи Каляев, совместно с известным поэтом Василием Казиным.  Издание

"Джангра"  включено  в план Гослитиздата к 20-летию Октябрьской революции..." 19.

     На съезде писателей в обзорном докладе "О калмыцкой  художественной литературе"

И.Мацаков оценивал эпос с классовых позиций:

      "По-своему прекрасно как  художественное  произведение "Джангар", в нём  единая система

художественных средств выражает единое классовое содержание. Классом, в интересах которого

создан "Джангар"- является старая феодальная  знать. В интересах, мыслях и чувствах этого

класса заключалось стремление к тому, чтобы утвердить на  земле  своё  право  быть 

господами... " 20.

     Надо признать,  что такая оценка эпоса не противоречила оценке специалистов  по 

исследованию  фольклора.  Приведем высказывание академика Ю.М.Соколова на обсуждении

доклада А.М.Смирнова-Кутаческого о  калмыцком фольклоре  в феврале 1936 года на

заседании фольклорной секции Союза писателей в Москве:

      "Я специалист по русскому фольклору, но после того как я приобщился к изучению других

национальностей, я невольно каждый раз , когда знакомлюсь с новым фольклорным фактом,

проверяю свои наблюдения, свои выводы в отношении русского фольклора.

      Перед русскими фольклористами до сих пор стоит загадка,  которую мы не смогли разрешить, 

сколько не бились. Мы знаем русский эпос в записях с конца ХVII века до ХХ-го века,  главным

образом,  в крестьянской среде. А вывод наш,  что фольклор создавался в другую эпоху и в

другой социальной среде,  в среде господствующих классов,  в эпоху раннего феодализма.

Но какова была форма эпоса,   мы не можем по-настоящему разгадать, потому что мы решаем

задачу со многими неизвестными и одним известным.  Для нас в этом отношении выход только

в изучении эпоса  тех  народов,  которые еще недавно,  по сравнению с нами, переживали эпоху

феодализма и у которых этот эпос находится в свежести" 21.

    Таким образом,  оценка "Джангра" в Малой советской энциклопедии, которую позднее

назвали  "непозволительной ошибкой"  Б. Басангова,  вполне соответствовала мнению

специалистов и партийных руководителей.  Высказывания Б.Басангова всегда строго следовали

отношению партии большевиков к литературному наследию.

     Очевидно,  ввиду безусловно "правильной", классовой позиции Б.Басангова  именно он был

выбран из калмыцких литераторов для перевода "Джангра" на русский язык вместе с

С.Каляевым.  Реально совместной  работы  по переводу они вести не могли,  так как С.Каляев

жил и работал в Калмыкии, а Б.Басангов в Москве. По-видимому, Б.Басангов должен был

проконтролировать текст перевода с идеологической точки зрения. С.Каляев был признанным

знатоком "Джангра" и калмыцкого фольклора,  но критики  неоднократно отмечали

политические ошибки в его творчестве.

     В цитированном уже нами выше обзорном докладе на  съезде  калмыцких писателей о

С.Каляеве, в частности, говорилось:

      "Имея огромный запас знания устного народного творчества, он обладает высокой культурой

калмыцкой речи. Вместе с тем он не сразу усвоил всю диалектику общественных отношений,

которые были созданы после Октябрьской революции. Отрывая своё художественное творчество

от социально-экономических отношений, от способов материального производства в условиях

диктатуры  пролетариата,  он допускает в своих произведениях идеологические ошибки...У

Каляева С. много увлечений старыми образами  и  сравнениями, которые  могут  несколько  в

кривом зеркале отобразить жизненые явления, сейчас окружающие нас. " Аналогичные

критические замечания  высказывал  и другой автор (фамилию поэта в те годы писали и

через"а" и через"о",  как в нижеприведенном отрывке):

      "В ряде стихов Коляев допускает политические ошибки < ... >  Слабо показана классовая

дифференциация населения < ... >  не показаны местные  богачи, их враждебное отношение к

красным < ... >  социальную, классовую природу гелюнга не показывает..."

     В целом  же творчеству поэта была дана положительная оценка: "Коляев является одним

из интереснейших поэтов по линии формы.  Он  очень  много работает над формой стиха,  чтобы

вложить новое содержание. Хорошо работает над языком, прекрасно владеет им. "

     "Нет сомнения,  что Коляев еще лучше овладеет методом социалистического реализма,  еще

лучше отобразит нашу  социалистическую  действительность в своих работах,  особенно в

подготовляемом им современном "Джангре" 22 .

    Как видно из этих строк,  даже в переводе "Джангра",  которым Санджи Каляев занимался

уже тогда, автор заметки рекомендовал С.Каляеву использовать метод социалистического

реализма.

    Еще одно свидетельство тех лет о переводе  "Джангра"  поэтом  Санджи Каляевым 

сохранилось в доступных теперь протоколах заседаний Калмобкома ВКП(б).  17 августа 1935

года на заседании бюро Калмобкома ВКП(б) постановили:  "Ввиду поручения т.Каляеву работы

по переводу "Джангар" - разрешить т.Каляеву отпуск с 1-го сентября на месяц" 23. (Позднее, в

отзыве о научно-педагогической деятельности С.К.Каляева,  при восстановления

реабилитированного  поэта  в  звании  доцента  в  1959  году,  профессор Б.К.Пашков написал:

"Ему принадлежит первый (подробный) русский перевод калмыцкого эпоса -

Джангариады" ( 1935-1936 годы )" 24.

     Необходимо отметить  еще два чудом сохранившихся архивных документа из переписки

секретаря Калмобкома ВКП(б), председателя СНК Калмыкии Анджура Пюрбеева, относящихся к

весне 1936 года.

     1-й из них - письмо писателя А.Исбаха от 18 марта 1936 года,  который, как  уже

говорилось,  обещал содействовать переводу "Джангра" на русский язык. В письме говорится:

     " На  пленуме в Минске я сделал большое сообщение о калмыцкой литературе.  Принято оно

было как будто неплохо. Сейчас нужно уже подумывать о совещании,  посвященном "Джангару".

Думаю, что проведем его в мае. Как ваше мнение по этому поводу, и где лучше всего провести

совещание  -  в Москве или Элисте?..."

    2-й документ - копия ответа А.Пюрбеева от 8 апреля 1936 года: "Согласен с  Вашим  предложением о

созыве совещания по Джангару.  Я считал бы целесообразным провести это совещание в Элисте, 

если  это  не сопряжено с большими трудностями и расходами. Это тем более было бы нужным, что

вокруг Джангара в Элисте есть движение - некоторые литературные  работники занялись самостоятельно

переводом в стихотворной форме, а также читают Джангар на литературных вечерах, передают по радио и

т.д..." 25.

     Очень важным в ответе А.Пюрбеева является указание на то, что переводы на русский язык

делались сразу в  стихотворной  форме.  К  сожалению, мы  точно не знаем,  о ком из

литературных работников писал председатель СНК в апреле 1936 года.  Одним из них был

несомненно Санджи Каляев,  чья деятельность по переводу обсуждалась на уровне

Калмобкома,  членом которого был А.Пюрбеев.  По воспоминаниям его вдовы он и сам

занимался переводом "Джангра", даже отрывки из него публиковал совместно с русским

поэтом В.Винниковым в газете "Красная степь" в 1927 году (номера от 27 января и 26 марта).

Однако сомнительно, чтобы он причислил себя к "литературным работникам".

    Кто же еще?

    В Калмгосархиве хранится отчет республиканской правительственной комиссии, созданной  для

подготовки 500-летнего юбилея "Джангра" в 1939 году. В этом документе говорится о тех этапах

работы над эпосом, о которых в  то время уже не упоминали публично.  Например, о том что " буржуазный

националист Н.Нормаев при издании "Джангра" исказил очень много  мест и совершенно неправильно разбил

строфику...",  что  " в 1927 г. две главы Голстунского были переизданы русским шрифтом",  а "в  1934-35 гг. эти

 две главы и 10 глав Котвича были изданы с ужасными искажениями указанным выше Н.Нормаевым" 26.

    Заметим , что текст двух глав, записанных Голстунским, был переиздан в 1927 году русским шрифтом,  то

есть переведен с заяпандитского на современный  калмыцкий  язык  и записан кириллицей с разделением на

строфы, Лиджи Нормаевым (отцом Николая Нормаева), другие 10 глав отредактированы Котвичем, а записаны 

Номто  Очировым  и что все эти 12 глав эпоса в 1934-1935 годах были переизданы на латинском алфавите.

Однако Лиджи Нормаев и Номто Очиров, подвергавшиеся репрессиям по социально-политическим

причинам,  не упоминаются. Тем не менее, этот документ подтверждает устные свидетельства  об  участии 

Лиджи  и Николая Нормаевых в работе над текстом эпоса по разбивке на строфы и переводе с  заяпандитской 

графики на современный калмыцкий язык.

    Кроме того, в одном из документов "Личного дела" С.Каляева в партархиве есть его замечание о том,  что

Н.Нормаев взялся переводить "Джангр" параллельно с ним в 1935 году, чтобы доказать, что он сделает это лучше,

чем "назначенные" переводчики - С.Каляев и Б.Басангов 27.

    Так что вполне возможно, что А.Пюрбеев имел ввиду Н.Нормаева. Однако никаких  данных о результах его

работы по переводу "Джангра" в 30-е годы не сохранилось.  Остался только поэтический перевод  отрывка 

из  эпоса, опубликованный  им совместно с поэтом Рындой в 1922 году.  Н.Нормаев был репрессирован по делу

об искажениях в переводе партийных  документов  на элистинском радио в 1936 году и погиб.

    В апреле 1937 года по обвинению в "чуждом" происхождении Санджи  Каляев  был  снят  с работы и вскоре

исключен из партии,  а в сентябре его арестовали. Процитируем одно из свидетельских показаний в его

следственном деле:

     " Каляев Санджи происходит из зайсангов (дворян), ярый националист. В своих литературных произведениях

протаскивал контрреволюционную буржуазно-националистическую идеологию. В рассказе "Думы вольного беркута"

он в  контрреволюционном националистическом духе восхваляет старую Калмыкию и описывает голод и нужду

Советской Калмыкии.  В 1932 г. будучи на учебе в  Педагогическом институтет г.Саратова,  хотел застрелиться, 

как недовольный жизнью при Советской власти,  говорил среди студентов, что нужно эмигрировать из Советского

 Союза в Китай, куда можно легче попасть через Монголию.  Тогда же имел связь с белогвардейцем-реэмигрантом

 Босхомджиевым Ардаш" .

     При аресте все его рукописи забрали сотрудники НКВД.  По свидетельству  жены,  хранящемуся в  приложении 

 к  архивно-следственному делу N 283409 (имущественное дело N 16432 арестованного С.Каляева в Архиве  КГБ

Калмыкии), еще до ареста он закончил и сдал перевод нескольких глав эпоса, а остальное находилось в работе

и было изъято при обыске.

     В архиве ГИХЛа cохранилась бумага, посланная в сентябре 1937 года в редакцию "Творчество народов СССР", 

с указанием о необходимости  срочно изъять  материалы С.Каляева и К.Эрендженова,  поскольку  "они разоблачены

как буржуазные националисты и исключены из членов Союза Советских  писателей" 28.

     В издании альманаха "Творчество народов  СССР",  опубликованного  к 20-летию Октябрьской революции, 

помещен отрывок из "Джангра" в переводе С.Липкина со вступительной статьей Б.Басангова.  Это первый опыт 

 работы С.И.Липкина  над переводом калмыцкого эпоса,  о котором он говорил в интервью 1989 года 29.

Какова же была судьба рукописей Санджи Каляева?

     Анализ архивных материалов не оставляет сомнений в том, что они попали к Б.Басангову.  Вдова А.Пюрбеева -

Н.Х.Коваева вспоминает:" В мае 1937  года  на  одном  из заседаний СНК было поручено молодому писателю

Б.Басангову заняться подготовкой перевода эпоса на русский язык. Помню, как  Пюрбеев передал ему дома на

моих глазах большую папку с материалами перевода "Джангара" 30. В этой папке могли находиться не только

материалы самого А.Пюрбеева.

     Публикацию "Джангра" на русском языке готовили к ноябрю 1937  года. Согласно  схранившимся  в  архивах

 планах ГИХЛа литературно обработанный текст эпоса должен был быть сдан в редакцию В.Казиным ( первым

 обработчиком ) к 15 января 1937 года.  Сохранилось также письмо зав.  редакцией Мусаэляна с напоминанием

В. Казину об обещании сдать работу в срок. При этом не сохранилось никаких материалов о том, что текст

 перевода В.Казиным не получен.  В обзоре "Литература Калмыкии",  написанном А.П.Зориным после 2-го съезда

СП Калмыкии в сентябре 1937 года,  констатируется факт перевода эпической поэмы "Джангр" и высказывается

сожаление о  том,  что В.Казин  не  выполнил своих обязательств перед Гослитиздатом и калмыцким народом.

Однако в связи с этим ничего не говорится ещё ни о Б.Басангове, ни о С.Липкине 31.

     В обвинении С.Каляева и последующем аресте принимал участие  и  его "соавтор"- Б.Басангов,  ставший членом

новоизбранного правления. Вот некоторые выдержки из его докладной записки правлению ССП СССР после

разгрома писательской организации Калмыкии:

      "Писательской организацией Калмыкии при помощи партийных  организаций <...>,  были выявлены и изгнаны

из своих рядов буржуазные националисты Каляев, Эрендженов, Даван, Сян-Белгин и др.,  всячески вредившие 

нам  и мешавшие росту калмыцкой литературы. В  настоящее время мы имеем 4 членов и 2 кандидатов <...>.  За

последние четыре года Правлением ССП  Калмыкии ни один человек не принят ни в члены, ни в кандидаты ССП.

Раньше это происходило потому, что большинству тогдашнего правления не выгодно было выявлять и выдвигать

 молодых, т.к.  среди них было не мало таких, которые могли бы затмить их своим блеском.  А руководство нового

правления хочет принимать  в  союз  таких, как  Шолохов или Толстой.<...> Нет условий для плодотворной

творческой работы <...>. Все мои просьбы  помочь  мне  найти квартиру  <...>  ни к чему не привели <...>. Двое из

четырех членов ССП Калмыкии находимся вне республики.  Почему Обком партии  и  писательская

организация  не ставят перед соответствующими организациями вопрос о нашем использовании как писателей

 - не понятно" 32.

     Эта докладная  записка написана 9 июня 1938 года после того,  как в конце мая был вынесен

обвинительный приговор ОСО по делу писателей,  которых присоединили к "антисоветскому заговору"

в руководстве республики. Первоначальное "Дело" разделили на два, различавшихся по серьезности

обвинений  и приговорам. Высшее руководство республики и приравненные к ним по тяжести "преступлений"

 были расстреляны. Остальных отправили  в  Колымские лагеря.  Среди расстрелянных оказался и один поэт, вероятно, са-

мый молодой изо всех - двадцатичетырехлетний Даван Гаря. В год своей гибели  он  закончил полный поэтический

перевод на калмыцкий язык "Евгения Онегина",  который заслужил самые высокие оценки  двуязычных  читателей.

Только часть перевода была опубликована к 100-летию со дня смерти Пушкина в альманахе "Рост" за 1937 год. 

Рукопись всего перевода была утеряна в годы войны 33.

     В архиве СП СССР сохранились материалы, объясняющие "высокую" оценку творчества поэта следственными

органами, - это два машинописных текста, подписанные калмыцким писателем -комсомольцем.  Процитируем  строчки,

относящиеся,  вероятно, к самым тяжким поэтическим проступкам Давана Гаря:

      "В стихотворении  "Песня о Сталине" Даван самым наглым образом извращает образ великого вождя тов.

Сталина,  сравнивая его с несуществующей загадочной птицей Кюрлдя. Птица Кюрлдя не существует, а только

существует калмыцкая загадка:  "Птица Кюрлдя долетает в то место,  куда не может достичь человек".  <...>

эта загадка имеет в народе определенную отгадку в насмешливой форме. Это самый наглый контрреволюционный

выпад разбойника пера." "В поэме "ВОР"  < "Хулхач" >  восхваляется вор Алтма - главный герой поэмы.  Вор, который

 делает "героические" подвиги в грабеже и убийстве... " 34.

     Спустя 60 лет не просто было разыскать в Калмыкии человека, знающего что-либо о птице Кюрлдя.  Оказалось,

что насмешка заключена в существовании  места,  недоступного даже для этой удивительной птицы.  А место

это находится прямо над ее носом,  потому что, как бы высоко не залетела птица, над ней есть место, которое

 выше нее. Автор доноса не решился прямо растолковать смысл  "загадки".  Намеки на содержание поэмы "Хулхач,

написанной по-калмыцки,  также предполагали что-то,  о чем нельзя сказать прямо.  Ключом к разгадке стало написание

названия поэмы на русском языке,  состоящее из одних заглавных букв, наподобие аббревиатуры, которая могла

намекать двуязычным читателям на неизбежность разрухи и грабежей, наступивших после  революции.

     Я не  называю имени доносчика,  так как он являлся лишь орудием для грязной работы - донос был написан много

 позже того, как нарком внутренних дел публично обвинил Давана Гаря. Его арестовали вскоре после других

писателей и он погиб в лагере.

     Приведенные здесь обвинения никогда не публиковались в печати и даже не упоминались в деле остальных

 писателей,  так как  само  упоминание такой  крамолы  могло  вызвать в то время обвинение в пропаганде

 антисоветских высказываний.

     "Презентация" нового перевода и первое знакомство с поэтом-переводчиком С.И.Липкиным состоялась

в Элисте на городском литературном вечере, посвященном  героическому эпосу калмыцкого народа "Джангру", 

 6 мая 1938 года.  Информация об этом вечере сохранилась в отчете С.И.Липкина о  командировке, в газетной

публикации и протоколах правления СП Калмыкии. Из протокола торжественного заседания:

      "Присутствовали секретари  Калмобкома  ВКП(б) тт. Карпов, Килганов,

председатель СНК Калм.АССР тов. Гаряев, член бюро Калмобкома ВКП(б) тов.

Озеркин, председатель ЦИК Калм.АССР тов. Хомутников, члены правления ССП

Калмыкии тт.:  Бадмаев,  Гольф, Басангов и Мацаков, поэт-переводчик тов.

Липкин,  писатели города  Элисты,  литераторы - преподаватели,  учителя

элистинских учебных заведений,  интеллигенция и трудящиеся Элисты -  450

человек" 35.

     Таким образом,  практически вся интеллигенция Калмыкии получила ин-

формцию о переводе из самых первых рук:  Карпов И.Н.  - первый секретарь

Калмобкома ВКП(б),  ставленник Н.И.Ежова,  организатор разгрома  "врагов

народа"  в  Калмыкии;  Килганов  Л.К.  -  председатель "тройки" при НКВД

КАССР,  второй секретарь Калмобкома ВКП(б); Гаряев Нальджи - новый пред-

седатель Совнаркома КАССР,  сменивший расстрелянного 16 января 1938 года

"врага народа" Анджура Пюрбеева;  Озеркин П.Г.-  нарком  внутренних  дел

КАССР,  член бюро Калмобкома ВКП(б). Сведения об этих лицах опубликованы

в книге Н.Х.Коваевой "Анджур Пюрбеев, жизнь и деятельность" 36.

     На том  же  вечере  с речью о значении народного героического эпоса

выступил председатель правления СП Калмыкии Ишля Бадмаев, о времени соз-

дания  эпоса  говорил Б.Басангов,  а поэт-переводчик С.И.Липкин прочитал

свой перевод вступительной главы эпоса. Текст этого перевода был опубли-

кован в газете "Ленинский путь" 9 мая 1938 года вместе с отчетом о вече-

ре. В отчете есть такой абзац:

      "Прежнее правление Союза Советских писателей Калмыкии, где орудова-

ли буржуазные националисты, всячески тормозило дело перевода этого геро-

ического народного эпоса "Джангар" на русский язык.

     Нынешнее руководство Союза Советских писателей республики и правле-

ние ССП СССР, а также Гослитиздат принимают сейчас все меры к тому, чтобы

закончить в ближайшем будущем перевод "Джангара" на русский язык  и  из-

 дать его в 1939 году" .

     Тогда казалось, что С.И.Липкину, уже переводившему "Джангар", будет

совсем не сложно литературно обработать готовые переводы. Однако напеча-

танный в те дни в газете перевод вступительной главы показывает, что это

не так. Например,  в результате литературной обработки о "желтых масте-

рах"  -  правоверных   последователях   основателя   ламаизма   Цзонхавы

(1357-1419), оказалось сказано:

     "Каждый  желт был телом  у них -

      Было первым делом у них

     Выбрать из месяцев самый святой,

     Священнейший день из  дней,

    Чтобы работа пошла верней" .

     Определение "желтый" было принято за указание цвета кожи,  хотя традици-

онно так обозначали понятия "священный",  " истинно буддийский"," посвя-

щенный".  Оплошности  такого рода не могли пройти незамеченными в Калмы-

кии.  Консультаций  на  месте,  видимо,  было  недостаточно,  поэтому  и

С.И.Липкин,  и  Б.Басангов  в июле 1938 года командируются правлением СП

СССР в Ленинград " для  получения консультации у  члена-корреспондента

Академии Наук СССР Поппе Н.Н. по вопросу о переводе на русский язык кал-

мыцкого эпоса "Джангар" с 5/VII по 13/VII-38 года" 37 .

     О работе ленинградских ученых-востоковедов в подготовке эпоса к из-

данию мы можем судить по отчетам Монгольского кабинета,  которым руково-

дил Н.Н.Поппе и сотрудниками которого являлись А.В.Бурдуков, С.А.Козин и

Г.Д.Санджеев. Для издания "Джангра" сотрудники Монгольского кабинета от-

редактировали  в смысле правильности и близости к подлиннику текст русс-

кого перевода С.Липкина. Кроме того, Н.Н.Поппе и С.А.Козин написали пре-

дисловие к изданию на калмыцком языке,  а также по просьбе правительства

КАССР консультировали писателей Б.Басангова и С.Липкина и других по воп-

росам калмыцкого эпоса. Обо всей этой работе Н.Н.Поппе докладывал на за-

седении юбилейного комитета в Москве.  (См." Протокол заседания  Пленума

юбилейного комитета по празднованию 500-летия калмыцкого народного эпоса

"Джангар") 38.

     В те годы сотрудники Монгольского кабинета Института востоковедения

в Ленинграде независимо от подготовки юбилейных торжеств проводили боль-

шую калмыковедческую работу. А.В.Бурдуков совместно с Т.А.Бурдуковой го-

товил к изданию большой калмыцко-русский словарь и  занимался  вопросами

орфографии современного калмыцкого языка. Профессор С.А.Козин сделал фи-

лологический перевод нескольких глав калмыцкого эпоса " Джангар" и  под-

готовил его сравнительное исследование со сказаниями о Чингиз-Хане и Ге-

сере.  Его книга "Джангариада" вышла в 1940 году к юбилею "Джангра"  под

редакцией  Н.Н.Поппе 39.  Монография - "Эпос "Джангар" и его место в мон-

гольско-ойратском героическом эпосе", написанная совместно С.А.Козиным и

Н.Н.Поппе,  хранится  в РГАЛИ 40.  Кроме того,  Н.Н.Поппе вел переписку с

сотрудником Наркомпроса Калмыкии Х.К.Косиевым по  вопросам  терминологии

при составлении русско-калмыцкого словаря 41.

     Х.К.Косиев готовил большой русско-калмыцкий словарь, который должен

был выйти в 1938 году,  и планировал дальнейшую работу:  "Необходимо еще

заняться вопросом создания большого калмыцкого толкового словаря.  В на-

шем языке имеются такие явления (довольно многочисленные),  когда одно и

то же понятие различно называется.  В наш язык вошло большое  количество

слов из других языков. Все эти явления требуют своего объяснения на кал-

мыцком же языке",- писал он в июне 1937 года 42.  Его замыслам не суждено

было осуществиться: Х.Косиев был арестован в феврале 1938 года и погиб в

лагере.  По рассказам его вдовы и дочери он принимал активное участие  в

обсуждении вопросов, связанных с изданием "Джангра" на калмыцком языке и

его переводом на русский в 30-е годы,  которые часто проходили у них до-

ма.  После его ареста Б.Басангов забрал рукописи Х.К.Косиева и картотеку

словаря у Е.Д.Косиевой 42.

     Составлением словаря в те годы занимались многие авторы: еще в 1935

году на заседании Калмобкома рассматривался вопрос   "о  редактировани русско-калмыцкого словаря,  составленного тт. Басанговым Б. и Манджиевым Н.  (авторы),  Каляевым С. и Сангаевым Л. (соавторы)" .

     Согласно протоколу редактирование словаря было поручено заведующему

Кафедрой калмыцкого языка и литературы проф.Пашкову, доцентам тт. Бадма-

еву Б., Каляеву С., а также Педерову и Мацакову И. 43.

     В архивных документах 1938 года есть замечания о том,  что Б.Басан-

гову нужно создать необходимые условия,  чтобы он мог  закончить  работу

над словарем.  По завершении работы остались только составитель Б.Басан-

гов и редактор Л.Сангаев.

     Создание словарей было частью "языкового строительства",  проходив-

шего в те годы. В конце двадцатых годов калмыцкое письмо перевели с зая-

пандитского  на латиницу,  которую через несколько лет заменили кирили-

цей. При этом меняли не только графическое начертание - одновременно ре-

формировали состав языка,  изымая из него "устаревшие" слова и понятия и

вводя новые.

     В качестве примера можно привести обсуждение калмыцко-русского сло-

варя А.В. и Т.А. Бурдуковых, который первоначально планировали издать к

ноябрю 1937 года ( двадцатилетие революции), а потом к ноябрю 1940-го ( 20

лет советской власти в Калмыкии). На заседании Монгольского кабинета инс-

титута ( протокол N 8,  от 16 мая 1939г.) говорилось о том, что в состав

словаря собственно калмыцких слов войдет около 15-20 тысяч,  а кроме то-

го, международные слова, географические названия, советские термины, так

что общее число слов составит от 60 до 80 тысяч 44. Поскольку словарь от-

ражал существующее в то время положение с языком,  можно сказать, что за

период  с 1917 по 1937 год калмыцкий язык был уже изменен на три четвер-

ти.

     Необходимость реформирования языков и введения общих принципов языкостроительства

К.Л.Зелинский доказывал на  заседании  Бюро  нацкомиссий при СП СССР,  приводя примеры

диспропорций между языками. Прежде всего - различный культурный уровень народов, 

принимающих участие в социалистическом строительстве.  Кроме того, несовпадение в словаре.

У горских народов Кавказа - животноводческий словарь, а у марийцев и удмурдов - лесной,  а 

 для  всех нужно переводить Сталинскую конституцию,  речи и т.д.

"Вредители-националисты чрезвычайно много навредили в области языкостроительства, когда

пытались создать обособленный словарь..." ,- подчеркивал он 46.

     Что касается орфографии новообразованного калмыцкого языка, то монгольский филолог, 

академик Ринчен, назвал его не иначе, как " монстр, не имеющий прецедента в истории фонетических

письменностей мира."

     Словарь Бурдуковых издан не был.  А.В.Бурдуков был репрессирован  в 1941 году и погиб.

     Работа над словарем была необходимым этапом при переводе "Джангра", так как бережное

 отношение к эпосу требовало соответствия русской лексики с образным содержанием и реалиями

 древнего калмыцкого эпоса.  Эта работа была особенно сложной в условиях внедрения методов

соцреализма. Перед калмыцкими филологами стояла задача в сложной политической обстановке

сохранить национальное и культурное содержание своего эпоса при переводе на русский язык.

     Как уже говорилось выше,  официально издание "Джангра" на калмыцком языке было также

объявлено заслугой молодого писателя-чекиста Б.Басангова,  образование  которого ограничивалось

 школой крестьянской молодежи и курсами комсомольских работников в Калмыкии, а также московской

спецшколой НКВД 47.

     Уже в 1938 году Б.Басангов  "осознал свою ошибку" и писал о  "Джангре" как подлинно народном

произведении, что соответствовало изменившемуся взгляду на национальные эпосы.  Официальные

идеологи, бичуя пережитки прошлого и их носителей, подчеркивали, что фольклорные произведения

 могли быть созданы только простым народом.

     В недавней публикации в "Известиях Калмыкии" (от 20 окт. 1995 года) был приведен текст

 постановления калмыцкой правительственной комиссии по празднованию 500-летнего юбилея

"Джангра", где говорилось:

      "Подготовку издания "Джангара" на калмыцком языке поручить тов. Басангову  Б.  и Бадмаеву Б. 

 В основу издания положить тексты профессоров Котвича и Позднеева. Срок сдачи в набор - 1 -IV - 1939 ."

     В чем же должна была состоять работа Б.Басангова и Б.Бадмаева?  Отметим сразу, что соавторами-

единомышленниками они не были.

     Позиция Б.Бадмаева как ученого была изложена в черновике написанного им предисловия

к переизданию эпоса в 1939 году.  Он неоднократно подчеркивал, что "Джангар" мог быть

создан только в период расцвета единого монгольского государства и служил укреплению

власти ханов, нойонов и гелюнгов. Вместе с тем Б.Бадмаев писал о необходимости издания

эпоса, поскольку значение "Джангра" не в его идеологии, а в художественности и образности

его языка,  которому должны учиться современные поэты и писатели.  Там же Б.Бадмаев

описывает историю записи и изданий эпоса,  включая переводы  на русский язык в советское

время и не избегая упоминания имен Николая Нормаева и Анджура Пюрбеева без каких-либо

оскорбительных эпитетов.

     Н.Нормаев и А.Пюрбеев к тому времени были  расстреляны  как  "враги народа",  и для такой

 позиции нужно было немалое мужество. Но это еще не все.  В заключительном абзаце "предисловия"

 говорится о том, что издание выходит поспешно,  что исправлений в нем произвести не успели и все 

"издается в таком виде,  как оно было" .  Как мы можем догадаться - как было издано Н.Нормаевым 48.

     Вероятно, ввиду такой позиции Б.Бадмаева калмыцкий текст в 1940 году  вышел  в  издательстве 

Академии  наук  с  предисловием С.А.Козина и Н.Н.Поппе, в "обработке" Б.Басангова, под редакцией Н.Н.Поппе.

     Однако было  бы  неверным  считать,  что  издание калмыцкого текста "Джангра",  вышедшее в  1940  году, 

 совсем  не  отличалось  от  издания 1934-1935 годов.  За истекшие годы произошла смена алфавитов в

калмыцком языке и новое издание вышло в новой орфографии на кириллице. Среди списка лиц,  которым

поручалась эта работа еще в 1938 году,  когда калмыцкую письменность перевели на русский алфавит, 

стоит и имя Б.Басангова,  что отражено, вероятно, в слове "обработка" 49.

     Во время празднования 500-летнего юбилея "Джангра"  на  расширенном пленуме СП СССР в Элисте в

августе 1940 года в связи с переводом "Джангра" были названы только две фамилии - С.Липкин и Б.Басангов.

     Председатель СНК  Калмыкии Н.Гаряев в докладе на открытии торжества произнес:

      "Огромную работу  проделали  Правление  Союза  Советских  Писателей  СССР,  виднейшие писатели

и деятели искусств в деле подготовки к  юбилею "Джангара".<...> Здесь также необходимо отметить

большую работу,  проведенную молодыми писателями Семеном Липкиным и Баатром Басанговым как  по

переводу  "Джангара"  на русский язык,  так и по популяризации его.  Они приложили все свои силы и

способности для того,  чтобы великое  творение калмыцкого  народа  стало достоянием всех народов

Союза Советских Социалистических республик" 50.

     Однако еще  в  августе  1938  года в резолюциях Совещания писателей Калмыкии содержался

пункт: "Совещание отмечает большую работу  правления по  переводу  калмыцкого героического

эпоса "Джангар" на русский язык и его популяризацию."  Тогда именно в такой  безличной  форме 

 отчитывались работами  "врагов народа".  На том же совещании Б.Басангова критикуют за

то, что за последние восемь лет он ничего не написал, кроме одной пьесы. О  С.Липкине не упоминают

 совсем 51.  Объявление об их авторстве во время юбилея, вероятно, оказалось некоторой неожиданностью

 для калмыцких писателей, потому что даже в отчетном докладе о калмыцкой литературе председателя

 правления СП Калмыкии на юбилейной  (джангаровской  !)  сессии  в 1940 году ничего не говорится о

работе Б.Басангова над переводом.  После его доклада П.Павленко, который вел заседание,  заключил:

     " Тут говорили, что проза калмыцкая лишь нарождается, значит, надо им в этом отношении помочь.

В частности, ССП надо подойти с особым вниманием к одному из культурнейших писателей Калмыкии,

 тов. Басангову."

В дополнение  к этому на отдельном листе с пометкой "См.4" (смена 4) добавлены такие слова:

     " Его незаметный  колоссальнейший  труд по переводам подстрочников, создании им русско-калмыцкого

словаря, все это необычайно нужная, важная, а главное трудоемкая работа. Этот талантливый человек -

несомненно одареннейший прозаик и нам надо <...> и Басангова, и других писателей Калмыкии взять

под опеку..." 52.

     Судя по  протоколам  заседаний Юбилейной комиссии, которые составлялись по стенограммам

сотрудников Московского бюро съездовых стеклографов и машинисток, до конца 1939 года

подстрочника вообще не существовало (хотя поэтический перевод был уже почти совсем готов

 в 1938 году,  а  летом 1939-го  его  официально приняла калмыцкая правительственная комиссия по

переводу "Джангра").  Б.Басангов изготовил его пост фактум по  настоянию представителей других

республик,  которым было поручено срочно перевести отрывки из эпоса к юбилею на свой язык и

которые не  хотели  довольствоваться только поэтическим переводом С.Липкина. (см. выступление

Скосырева на заседании от 11 января и К.Л.Зелинского - 26 февраля 1940  года 53).

Кроме того, на заседаниях фольклорной комиссии СП СССР в 1939 году говорится об установлении

правил приема переводов для публикации в Гослитиздате.  Одним из необходимых требований являлось

 наличие подстрочника переведенного текста 54,  поэтому его нужно было срочно изготовить. В

материалах  калмыцкой  республиканской юбилейной комиссии 1939 года сохранилось письмо

Б.Басангова члену комиссии  А.И.Шелунцову,  где  мы  находим слова о том, что Б.Басангов должен

закончить подстрочник к 7 января 1940 года 55.  В это время полный (12 глав) поэтический перевод

эпоса уже  был сдан  для  печати в Гослитиздат и редакцию журнала "Молодая гвардия".  В

январе 1940 года на заседании Юбилейного комитета в Москве Басангову поручается  ознакомить 

присутствующих с историей калмыцкого эпоса.  После его доклада председательствующий

П.Г.Скосырев высказался так: "Мы попросили т. Басангова просто познакомить нас. Если бы в

выска зываниях т. Басангова были положения спорные или нуждающиеся в поправках,

то сейчас мы этого делать не будем, а будем говорить дальше о подготовке юбилея,  чтобы знать о чем идет речь.

      Попросим единственного пока советского поэта т. Липкина также коротко,  еще короче… ( смех ) познакомить

 нас с работой по  изданию  "Джангара". С.И.Липкин рассказал о своей работе над переводом,  а об участии

Б.Басангова отозвался в следующих словах: "...литература, которую я прочел на доступных мне языках

 - на русском и немецком - о "Джангре" и, вообще по калмыковедению, все-таки не могла бы меня удовлетворить, если бы

не присутствие живого человека,  т. Басангова,  который оказался для меня бездонным кладезем калмыцкой

премудрости,  до сих пор мною не  исчерпанным.  Я думаю,  что все 11 союзных и свыше 20 автономных

республик будут большими черпаками черпать из него" 56.  В чем же заключалась универсальная  для 

 всех республик премудрость т. Басангова?  Образное высказывание С.И.Липкина наводит на мысль, что

"хитроумный Баатр" (выражение Липкина) сумел сохранить труд "врагов народа", не навлекая на себя

опасности быть замешанным в их делах.

    В такой сложной ситуации имя Баатра Басангова, обладавшего бедняцким прошлым и чекистским

настоящим, оказалось безукоризненным и ему приписали всю "коллективную" работу.

    Находчивость Б.Басангова  в  сложных  ситуациях  оценил  не   только

С.И.Липкин.  Писатель Лев Овалов (литературный псевдоним Л.С.Шаповалова)

в интервью корреспонденту газеты "Новое русское слово" в 1995 году сооб-

щил,  что  прототипом его майора Пронина был майор разведки Баатр Басан-

гов 57.

    Несмотря на то,  что в протоколах юбилейных комитетов содержатся не-

однократные упоминания о необходимости размножения и рассылки  подстроч-

ника Басангова,  ни в одном из литературных или издательских архивов его

не удалось найти.  Только в краеведческом музее в Элисте сохранились ру-

кописные страницы построчного перевода одной из глав эпоса, причем треть

текста написана действительно рукой Б.Басангова, а остальное совсем дру-

гим почерком 58. Вероятнее всего, вместо подстрочника тогда рассылали пе-

ревод двух глав эпоса, отпечатанный на стеклографе, который был изготов-

лен в нескольких экземплярах в декабре 1939 года ( после принятых в кон-

це ноября постановлений ЦК ВКП(б) и СНК СССР о праздновании  500-летнего

юбилея  "Джангра" и издании текста эпоса на калмыцком и русском языках).

Такие стеклографы сохранились в РГАЛИ архивах К.Л.Зелинского и  А.Е.Кру-

ченых с дарственной подписью переводчика - С.И.Липкина.  Интересно,  что

точно такой же экземпляр хранится в  личной  библиотеке  А.М.Горького  в

Москве  под N618 (понятно,  без дарственной надписи и без даты,  так как

А.М.Горький скончался в июне 1936 года),  что как бы  подтверждает  факт

поддержки перевода  самим  Горьким и предполагает его знакомство с руко-

писью еще задолго до публикации.

     Эти две  главы  вышли в Гослитиздате в 1940 году отдельным изданием

до того, как был издан полный перевод, а затем вошли в него с небольшими

изменениями в тексте. Машинопись сохранилась в архиве ГИХЛа. Приложенный

текст "Словника",  автором которого указан Б.Басангов, содержит информа-

цию,  о которой "автор", возможно, и не подозревал. Дело в том, что, до-

казывая "юбилейную" давность сложения "Джангра" и следуя  методам  аргу-

ментации профессионалов, Басангов говорил о том, что в тексте эпоса сов-

сем не содержится русских слов,  и, следовательно, он сложился как целое

еще до прихода калмыков на берега Волги.  Однако в "его" рукописи специ-

ально указаны слова калмыцкого происхождения, вошедшие в русский язык, и

наоборот, русские слова, вошедшие в калмыцкий 59.

     Если бы "автор" знал об этом,  то такие примечания были  бы  убраны

при перепечатке текста до сдачи в издательство.  Вероятно, тогда он даже

не прочел рукописи.

     И все-таки подстрочник Б.Басангова удалось найти. Он оказался в ар-

хиве СНК Калмыкии, что неудивительно, так как именно эта организация оп-

лачивала  всю работу,  и требовались отчеты за  израсходованные день-

ги 60.  Подстрочник Б.Басангова представляет собой  прозаический  русский

перевод всего калмыцкого текста эпоса,  соответственно разбитый на стро-

фы. Нет сомнения в том, что поэтический перевод сделан не по этому подс-

трочнику. Cкорее, наоборот, подстрочник местами "подогнан" к поэтическо-

му переводу.  Об этом нетрудно судить теперь, после того как в 1990 году

был  опубликован полный подстрочник 10-ти глав,  выполненный коллективом

ученых калмыцкого Института  общественных  наук 61.  Детальное  сравнение

текстов здесь слишком усложнило бы изложение,  поэтому,  ограничусь лишь

несколькими примерами,  демонстрирующими противоречия подстрочника Б.Ба-

сангова и поэтического текста 1940 года.  Например, в подстрочнике много

понятий и слов, характерных для мировоззрения и уровня образования Б.Ба-

сангова:  говорится о "распространении религии"; "ковачей" - как сказано

в переводе,  он называет "рабочими";  к сумме,  уплаченной за сапожки  -

"тысячи",  пишет пояснение - "рублей";  использует такие выражения,  как

"рядовой конь",  "человечество" и т.д. Кроме того, Б.Басангов продолжает

употреблять слова и формулы из русской былинной лексики: "жил-был", "ца-

рица", "витязь", "терем", которые были в переводе С.Липкина 1937 года и,

вероятно, привычны ему самому. Однако в новом поэтическом тексте исполь-

зован другой лексический ряд  ("ханша","богатырь  -  барс","бумбулва"  и

т.д.) Сам С.И. Липкин не мог произвести такую трансформацию.

    Подобное же противоречие возникает и при написании имени хана -  ге-

роя эпоса.  (Напомним, что в Калмыкии писали "Джангр" - созвучно калмыц-

кому произношению, в котором гласные редуцированы. Следуя образной логи-

ке О.Мандельштама:  нет иволги в степях,  и звуки калмыцкой речи не про-

тяжны.  Они напоминают трель жаворонка или клекот орла.) В  подстрочнике

Б.Басангова,  так  же как в поэтическом переводе С.Липкина 1937 года,  в

именительном падеже имя хана пишется - "Джангар" и склоняется:  "Джанга-

ра",  "Джангару" и т.д. В поэтическом переводе 1940 года только в имени-

тельном падеже вставлено второе "а",  склонение же производится на  кал-

мыцкий манер:  "Джангра", "Джангру". Введение второго "а" в готовый поэ-

тический текст,  размером свыше 13 000 строк, создало бы слишком большие

трудности при литературной обработке,  поскольку сильно изменило бы сти-

хотворный ритм,  вероятно, поэтому пришлось принять компромиссное реше-

ние.

     Если бы стихотворный вариант "Джангра",  изданный в 1940 году,  был

написан С.И.Липкиным по подстрочнику Б.Басангова , то и в тексте были бы

использованы ритмы ,  сохраняющие привычное для них обоих звучание этого

имени.

     Интересно заметить,  что в архивах джангаровской  юбилейной  сессии

1940  года сохранился черновик приветствия участников сессии В.М.Молото-

ву, написанный рукой С.И.Липкина. В этом прозаическом тексте имя Джангар

склоняется  со вторым "а" 62.  То же можно видеть и в интервью 1989 года,

которое мы уже цитировали ранее.

     В качестве  примера различного подхода переводчиков к духовному со-

держанию эпоса приведем отрывок из вступления.  У Басангова вступление к

эпосу начинается со слов:

     "Когда распространялась религия бурханов, / во дни расцвета  вечнос-

ти, / жил-был  круглый  сирота  Джангар, / Таки-Зула хана потомок,/

Танг-сык-Бумба хана внук,/ Сын великого Юзюнг хана,/ Родившийся у истоков по-

явления Эрдени."  (Эрдени - священная драгоценность.) Для сравнения - ака-

демический текст 1990 года:

      "В начале ранних времен,

      В пору распространения веры в бурханов родился

      Потомок Таки-Зула-хана,

      Внук Тангсак Бумба-хана,

      Сын славного Узюнг-хана,

      В поколении одинокий Джангар."

Вместо этих констатирующих слов в начале поэтического перевода  звучит

вдохновенный гимн вере:

       "Это было в начале времен,

        В стародавний век золотой.

        Вечности  начинался расцвет,

        Величавый брезжил рассвет

        Веры бурханов святой.

        Джангар  жил в эти дни.

        Круглым остался он сиротой.

        Так о нем говорят:

        Таки-Зулы хана он семенем был,                      1,

        Тангсык-Бумбы хана внуком он был

        Узюнга великого сыном он был."

Для автора  этих строк жизнь до начала истинной веры - безвременье,  что

абсолютно невозможно для чекиста Б.Басангова,  который в силу своей про-

фессии активно боролся с религиозными ритуалами в Калмыкии.  Сомнительно

также,  что русский поэт С.Липкин так расцветил слова подстрочного пере-

вода.

    Этот пример показывает,  что в русском поэтическом переводе были ис-

пользованы тексты,  написанные до начала политических репрессий 1937 го-

да, когда в стране обострилась борьба с чуждой идеологией и никто уже не

решился бы так писать. Стоит обратить внимание на неслучайное употребле-

ние слова "семенем" вместо "потомок",  которое должно пояснить для русс-

кого читателя, что речь идет о родословной по мужской линии. Для русско-

го  поэтического текста эпоса,  вообще,  характерно использование точных

анатомических обозначений,  свойственных калмыцкому менталитету:  "Повыше

 коленчатых трав", "Зубами мудрости заскрежетал". В процессе литературной

обработки такие детали,  излишние или непонятные для русского переводчи-

ка, часто исправлялись или убирались вовсе.  Такого рода правки по маши-

нописному тексту рукой С.И.Липкина сохранились в рукописях, хранящихся в

архиве ГИХЛа.

     Иногда это приводило к  смысловым  курьезам.  Рассмотрим  некоторые

примеры:

    "Дорогой атласный кафтан /<...>/ на лопатки накинул  он..." -    лопатки

исправлены на  плечи. Однако даже на иллюстрации В.А.Фаворского изображен

всадник,  с закинутой за спину верхней одеждой, которая крепится шнурком

под подбородком,  то есть буквально лежит на лопатках. Одежда, накинутая

на плечи, сковывала движения, мешая выхватить саблю, быстро натянуть лук

и т.д.

     "Каждый палец,  что коготь льва,/ нападающего на вас" , -  последняя

строчка  вычеркнута.  Однако в калмыцком тексте подчеркивалось,  что при

нападении лев,  как все кошачьи,  выпускает когти,  тогда как при ходьбе

они убраны.

     "Неоперившийся, в комлях еще,  в пуху, /  Слабый орленыш, паршивый под

 солнцем один..."  -  паршивый  - исправлено на  паривший  - но без перьев па-

рить нельзя.  Подобная же смысловая ошибка возникла и в описании  полета

птицы балабана:

     "Птица, что мчится в тучах,  беря/ взмахом единым крыл девяносто бе-

 ря..."  (беря - мера длины) .  Исправление первой строки на  "может пок-

 рыть,  в небесах паря"  - искажает смысл,  так как во время парения птицы

не машут крыльями.

    Одной из наиболее досадных ошибок оказалось сравнение  передних  ног

коня с ногами тушканчика. У тушканчика передние ноги редуцированы, как у

кенгуру,  и конь с такими ногами отнюдь не красавец. Это ошибочное срав-

нение  было  зафиксировано  в одной из первых записей эпоса в 1862 году,

возможно, из-за неправильной расшифровки записи. ( Такое сравнение вполне

справедливо для мощных задних ног тушканчика, позволяющих делать большие

прыжки). В изданиях калмыцкого текста 1936 и 1940 годов оно было  опуще-

но 63.  Поскольку С.Липкин свой первый перевод 1937 года делал по изданию

Позднеева,  то ему, вероятно,  запомнился этот образ. При последующих пе-

реводах новых песен "Джангра", изданных в 1990 году, он также пользуется

этим сравнением. Например:

Стр.27.

      "Конь бесподобный всем телом своим задрожал,

       Голову-диво к передним ногам он прижал,

       Как у тушкана красивым..."

Стр.30.

      "Дивны, как у тушкана передние две ноги,

       Дивной груди удивлялись друзья и враги,

       Дивна, пригожа на редкость, его голова..." 64

Приведенные примеры  показывают,  что  в процессе литературной обработки

часто снижалась "компетентность" поэтического перевода.  Интересно,  что

ни в  1939-1940 годах,  ни позже никто так и не поправил смысловых ошибок

в переводах С.И.Липкина.  В издании 1990 года можно также видеть непони-

мание происходящего в описании процессов заарканивания, седлания и стре-

ноживания коней, которые были правильно описаны в издании 1940 года.

    О том, что поэт С. Каляев работал над переводом "Джангра", упоминали

в некоторых публикациях и после восстановления  Калмыцкой  республики  в

1957 году (Кугультинов,  Джимгиров, Ерымовский и Килганова).  В 1981 году

американский исследователь "Джангариады" профессор А.Борманжинов, знако-

мый с этими публикациями писал о том,  что нужно восстановить историчес-

кую справедливость в отношении С.Каляева и высказывал удивление тем ,что

в специальной литературе его упорно не упоминают 65.

    Санджи Каляев, пережив Колымские и Тайшетские лагеря, ссылку и спец-

поселение в Казахстане, со всеми калмыками вернулся домой в 1957 году 66.

С тех пор русский перевод "Джангра"  издавался  многократно.  С.И.Липкин

вносил в него поправки,  писал и говорил о  "работе над поэтическим пере-

водом" и об особенностях калмыцкого стихосложения,  но ни разу не упомя-

нул ни о поэте С.Каляеве, ни о ком-нибудь другом, кроме Б.Басангова.

    Только в 1990 году ( С.Каляев скончался в 1985-м)  в  ответ  на  моё

письмо и заметку в газете "Советская Калмыкия" он написал мне:

    "Что касается подстрочного перевода "Джангра", то Басангов мне гово-

рил,  что  в  его составлении участвовал Каляев (имя тогда мне неизвест-

ное). В своей заметке Вы пишете, что имя второго переводчика не упомяну-

ли "для удешевления".  Но разве Вы не знаете,  что имя репрессированного

нельзя было в то время (да и в более позднее) упоминать?

     Вы правы  в главном:  нельзя отрывать от "Джангариады" имя Каляева -

одного из крупнейших ее знатоков."

    И в следующем письме,  в ответ на просьбу поделиться воспоминаниями:

"В своем письме Вы сообщаете ценные сведения о своем отце,  о его проис-

хождении, о  годах  учения. Вы делаете правильный вывод об источнике его

познаний в культовых обрядах, фольклоре. Ничего об этом я не знал. Не

знал я и о театральном представлении "Улан Сар". Всё это, поверьте мне,

гораздо важнее, чем подстрочный перевод части "Джангра". Ведь подстроч-

ный перевод есть полуфабрикат, и без научного аппарата серьёзной ценнос-

ти не имеет.

    Хорошо было бы, если бы Вы (сами или с соавтором) написали биографию

отца, знатока истории, обычаев родного народа и поэта.

     Прошло более пятидесяти лет с того времени, когда я приступил к ра-

боте над стихотворным переводом эпоса, никаких бумаг у меня не сохрани-

лось. Не забудьте, что была война, я был на фронте, семья в эвакуации,

комнату временно заняли соседи, топили печку "голландку" моими книгами и

рукописями.

    Всего Вам хорошего."

(Моя переписка  с С.И.Липкиным полностью опубликована в калмыцкой газете

"Хальмг унн" от 18 января 1994 года .)

    В 1996 году Давид Кугультинов,  рассказывая о работе С.И.Липкина над

переводом "Джангра", написал:

      "...подстрочные переводы было поручено сделать Санджи Каляеву и Ба-

 атру Басангову.  Они работали вместе.  Заметим,  что Санджи Киляевич был

 истинным  знатоком  аристократического  калмыцкого языка,  потому что по

 рождению принадлежал к классу аристократов.  Это был язык философа, мыс-

 лителя, и язык "Джангара" насыщен философией.

     С.Липкин и С.Каляев довольно-таки плодотворно сотрудничали. Об этом

 мне говорили и Баатр Басангов,  и сам Семен Израилевич.  Но С.Каляев был

 осужден.

    Надо представить атмосферу тридцатых годов,  когда ни С.Липкин,  ни

 Б.Басангов,  ни кто-либо другой не могли говорить о том,  что "Джангара"

касалась рука "врага народа".  И Баатр Басангов где-то даже сказал,  что

 он сам является автором подстрочного перевода,  потому что правду  гово-

 рить - "сделали мы с Каляевым" - было нельзя" 67.

     Я цитирую так подробно,  потому что это единственные строки публич-

ного  признания  работы  С.Каляева над переводом "Джангра" .  Неточности

вполне простительны Д.Н.Кугультинову - в годы,  о которых идет речь,  он

был еще подростком.

    Мы уже подчеркивали ранее,  что С.Каляев писал сразу поэтический пе-

ревод эпоса. Сохранилось руководство для начинающих писателей А.Крайско-

го, которое он штудировал, работая над русским стихосложением 68. Некото-

рые  пометки в книге позволяют проследить рождение поэтических образов в

русском тексте "Джангра".

    Например, у А.П.Крайского на стр. 68 читаем:

      "...ранее созданный  образ нельзя повторять,  надо или развить его,

как делал Пушкин:

     Лицо - как день, глаза - как ночь.

                                       (Жуковский)

      Твои пленительные очи

      Яснее дня, чернее ночи

                                        (Пушкин)

 или разбить, изменить, обновить, как обновляют всякий шаблон."

Сравните в "Джангре ":

Стр.67.

         "Черным взглядом холодных глаз

          Четыре окинул конца земли"

В другом месте развитие образа:

Стр.46.

          "Чумбур серебряный растянул,

          Черной нагайкой своей взмахнул ,

          Черными зрачками сверкнул,

          Черным взглядом холодных глаз

          Четыре окинул конца земли."

 (В тексте построчника академического издания 1990 года:  " Холодным [взо-

 ром] черных глаз вокруг посмотрел ").

    С. Каляев использовал рекомендации А.Крайского для передачи  особен-

ностей  калмыцкой  поэтической речи изобразительными средствами русского

языка. Однако его перевод не был подстрочником в привычном понимании. Он

в поэтической форме пересказал эпос по-русски, сохраняя традиционные для

джангарчи приемы повествования:  прямую речь, диалог со слушателями (чи-

тателями), оценку  действиям героев. В некоторых местах более подробно,

чем в записанном тексте, изложены непонятные русскому  читателю  детали

быта и обычаев калмыков.  Ведь каждый джангарчи имел право на импровиза-

цию в допустимых пределах.

     Рассмотрим для примера отрывок из эпоса,  где рассказывается о том,

как малолетнего Джангра посылают угнать табун лошадей соседнего хана.  В

подстрочнике Басангова:

     "Отправился Джангар на своем Рыжке

      В сторону, что между заходящим и полуденным солнцем ,

      Угнать восьмидесятитысячный табун.

      Он проскакал расстояние равное трехмесячной езде,

      Ночей не принимая за ночей - без ночевок,

      Дней не принимая за дней - без дневок.

      От великой быстроты коня

      Он оказывался позади седла.

      Поднимаемая им пыль

      Взвивалась столбом в небеса.

      Когда он проскакал еще три месяца,

      Показалась вершина сизой лысой горы.

      Поднявшись на вершину,

      Держа на вытяжку цельнослитный серебряный чумбур,

      Таща за собой мозолистую черную нагайку,

      Он окинул взглядом холодных черных очей все четыре стороны.

      Показалась золотая башня Барвад

      Мудреца Алтана Цеджи.

      Переправившись через истоки шестидесяти рек

      Угнал, согнавши в кучу, восьмидесятитысячный

                                   сиво-лысый табун,

      Находившийся в долине вечно синей Самбы (горы).

      От его окрика

      Табун сомкнулся в кучу.

      Табун несся,  испугавшись пыли (поднятой им),

      Мчался брезгаясь праха,

      От развевающихся гривов и хвостов

      Издавались звуки лютней и гуслей,

      Место же, где проносился табун

      Оставалось широкой пыльной дорогой..." 69.

В поэтическом переводе:

     "Оседлав своего скакуна,

      Джангар поскакал на восток.

      Полетел Аранзал, как стрела.

      Оказывался юный ездок

      То спереди, то сзади седла.

      Длиннохребетный конь Аранзал

      Ночи - ночами не считал

      Утра - утрами не считал.

      Так он три месяца проскакал.

      Черной пыли взвилась полоса,

      Подпирающая небеса.

      Через сорок и девять дней

      Джангар увидел вершину горы -

      Покоилось небо на ней.

      Взобравшись на вершину горы,

      Взглядом холодным окинул нойон

      Землю со всех четырех сторон:

      Среди золотых горных громад

      Засверкала башня Барвад.

      Заволновался красивый табун,

      Сорокатысячный сивый табун.

      Через истоки множества рек

      Переправился Джангар потом.

      Завладел он могучим скотом,

      Окриком в кучу собрал табун

      И, словно тучу, погнал табун...

      Буре подобны в густой пыли

      Буйные кони скакали вдали,

      Будто ветру завидовали,

      Будто пугаясь комков земли,

      Что по дороге раскидывали,

      Будто брезгуя прахом земным!

      От развевавшихся конских волос

      Пение скрипок и гуслей неслось.

      Там, где мчались коней косяки,

      Красные разметав пески,-

      Появлялась потом тропа:

      Покрывалась песком трава" 70.

    "Аборигенность" этого поэтического отрывка очевидна, как и очевидно,

что  эти строчки не могут принадлежать Б.Басангову.  Отдельными штрихами

поэт отмечает и аллюр Аранзала - положение всадника указывает,  что конь

идет  галопом,  и породный признак резвости коня -  "длиннохребетный",  и

то, что не только всадник увидел пасшийся в долине табун, но и табун за-

метил его - заволновался, и многое другое. Ясно,  что детали, отсутствую-

щие в подстрочнике,  могли быть написаны только калмыцким поэтом, доско-

нально знающим все реалии повествования.

     Поэтический текст постоянно обнаруживает присутствие другого поэта,

кроме С.Липкина,  другое дыхание. Колоритные, но не типичные для грамот-

ной русской речи,  выражения, а также явные признаки калмыцкого ментали-

тета (антропоморфизация и одушевление сил природы и предметов) в русском

тексте эпоса остались,  несмотря на литературную обработку.

Стр.18:  " Имя чье - Джангар державный, великий нойон,-

          Всюду прославлено, и вблизи, и вдали,

          Эхом лесным отдается в ушах земли".

Стр.20: "Словно мечтанье, благоуханна она,

          Со стороны заката привезена,

          В шелковые одетые шивырлыки,

          Так ее две тяжелых косы велики,

          Что если взяли бы даже подмышки их,

          То все равно оставались бы лишки их!"

Стр.24: "День засыпал, могучие веки смежив.

          Благостный вечер уже по земле шагал..."

Стр.33: "Белый упругий лук достал великан.

          С давних времен, по словам стоустой молвы,

          Лук не разинул не разу своей  тетивы!"

Стр.37: "Каждые  сутки одиннадцать тысяч раз

          Кожей плетеной лупите его молодцы!

          Каждые сутки одиннадцать тысяч раз

          Сталью каленой сверлите его молодцы!"

Стр.98: "Ветер провел прохладной и мягкой рукой

          По волосам скакуна. От ласки такой

          Нежной домброй зазвучала грива коня,

          Хвост распушился, прекрасной дудкой звеня!

          Бури быстрей побежал отчаянный конь.

          Будто пугаясь тени хозяина конь

          Прыгал, казалось, брезгуя телом земли" 70.

    Но как же случилось,  что тексты, подчеркивающие феодальную и рели-

гиозную сущность эпоса,  а также "искажения", внесенные "врагами народа"

не  только  не были устранены,  но не помешали опубликованию "Джангра" и

принесли славу и почет титульным авторам перевода?

    Обратимся к высказыванию Александра Фадеева, на заседании бюро наци-

ональных комиссий 19 апреля 1940 года.

     "Вот, например,  был у нас поэт Липкин,  молодой поэт.  Ну поэт, как

 поэт.  А вот когда он перевел "Джангар",  то он стал одним из крупнейших

поэтов-переводчиков.  Это факт.  Он перевел "Джангар" лучше, чем перевел

бы какой-нибудь маститый поэт.  Блестящий перевод.  Это просто блестящее

явление нашей поэзии. Я не говорю об огромности этого труда. Липкин стал

именем. Теперь все требуют Липкина..." 71. В 1989 году в журнале "Огонек"

(N2) С.И.Липкин вспоминал о своем разговоре с А.Фадеевым:

     "- Когда вы были председателем джангаровского юбилейного комитета, а

 я  его  секретарем,  документация скапливалась у меня.  Я сохранил копию

 постановления Политбюро ЦК ВКП(б), подписанного Сталиным. Копия заверена

 Чадаевым.  Там, среди прочих, указан такой пункт: "Поручить Гослитиздату

 издать калмыцкий эпос "Джангар" в переводе С.Липкина". Сам Сталин подпи-

 сал!"

    С.И.Липкин стал не только именем,  но и  официальным  представителем

калмыцкой писательской организации, а иногда выступал и от всего калмыц-

кого народа. Он был назначен секретарем юбилейной комиссии по празднова-

нию 500-летия калмыцкого эпоса "Джангар", а кроме того, стал председате-

лем калмыцкой комиссии при нацбюро СП  СССР.  Соответственно  занимаемой

должности он превозносил сталинскую национальную политику:

     "Сталинская национальная политика явилась тем чудесным ключом, кото-

 рый  прекрасно подошел к сокровищницам народной поэзии...<...> Враги на-

 рода, буржуазные националисты, пытались замутить чистые источники народ-

 ной поэзии.  Это они давали задания киргизскому манасчи сделать из Мана-

 са,  этого народного героя,- лютого феодала,  это они говорили о церков-

 ности языка "Джангра", сочтя в невежестве своём - истинном или нарочитом

 - религиозными слова индусского и санскритского происхождения " 72.

     Калмыцкую комиссию С.И.Липкин возглавлял с 1939 до конца 1943 года,

то есть вплоть до самого указа о выселении калмыков. От имени калмыцкого

народа он написал поздравительный йорел ко дню рождения И.Сталина в 1939

году. Точнее, внес предложение составить и утвердить план поздравления в

форме традиционного калмыцкого йорела, а потом уже изложил его поэтичес-

ким языком. По его же инициативе была составлена "Клятва Сталину" в сти-

хах от имени участников пленума СП СССР,  посвященного 500-летию "Джанг-

ра" и еще один шедевр - поэтическое  "Письмо  калмыцкого  народа  своему

старшему брату - великому русскому народу" (опубликовано 15 декабря 1940

года в "Литературной газете").  В этом письме изложена и краткая история

Калмыкии с древнейших времен до наших дней,  и история дружбы двух наро-

дов,  а походя отбиты поклоны основным покровителям в центре и в  рес-

публике.  Не лестно ли им было увидеть свое имя в одном ряду с Пушкиным,

Петром Первым, Кутузовым, Разиным, Пугачевым и др. "Сталин - мечта и на-

дежда сотен веков", с ним зарифмован - "отважный Городовиков", поблизос-

ти от вождя и "Ворошилов Клим", "Буденный, степной исполин", "Тимошенко,

подобный грозе",  сын, любимый, калмыков - Апанасенко, "Молотов, мудрый"

и списком - местные передовики производства.

    Разразилась война  и  переводчик  Семен Липкин был прикомандирован к политотделу 110 кавалерийской

(калмыцкой)  дивизии  корреспондентом.  В сентябре 1942-го  его отзывают с передовой - сочинять

(или переводить) новое поэтическо письмо - "Письмо воинов-калмыков  товарищу  Сталину"  и

участвовать в мероприятии "Волга-русская река".

    Как выразился А.Фадеев,  все требовали Липкина:  к  моменту  высылки калмыков,  в  декабре 1943  года 

С.Липкин уже переводил татарский эпос "Эдигей".  По ходатайству Татарского обкома ВКП(б)  и ЦК ВКП(б)

Киргизии поэт-фронтовик  Семен  Липкин  был  вообще освобожден от фронта в январе 1944 года 73.

    Мало о ком так заботились партия и правительство во время войны. Как переводчик "Манаса" - он возглавил

киргизскую комиссию при СП СССР,  вошел в состав правления СП Киргизии.

    К этому могу добавить , что в комиссии по переводу "Манаса" в Киргизии происходили события,

аналогичные калмыцким. Как было написано в предисловии к переводам из "Манаса",  в альманахе

"Творчество народов СССР" (1937 г.):

     "К переводу эпоса  на  русский  язык  привлечены  поэты-переводчики:  Л.Пеньковский,  М.Тарловский,

А.Глоба и другие, которыми проделана боль шая подготовительная работа...  Поэты неоднократно встречались

с лучшими сказителями Киргизии, слушали эпос в их исполнении...Для систематической  помощи в работе

к поэтам прикреплены специальные консультанты -  знатоки "Манаса"..."  Это  цитата из верстки Альманаха. 

 Однако в опубликованном тексте имя А.Глобы оказалось замененным  на  "С.Липкин",  исчезли  также

имена Л.Пеньковского,  К.Тыныстанова и Е.Д.Поливанова. К предисловию добавили новый абзац:

     "Редакция альманаха  считает  необходимым  отметить,  что  настоящая статья была написана около

года назад.  За последнее время вскрыты новые факты вредительской деятельности буржуазных

националистов,  врагов наро да, орудовавших в главной редакции "Манаса" и Киргизском научно-

исследовательском институте языка и письменности. Эти факты еще более ярко свидетельствуют о вредительстве

 буржуазных националистов в области культурного строительства,  выразившемся в частности в попытках затормозить

 издание великого сказания о Манасе" 74.

Примечания

 1. МСЭ. 2-е издание.1936. С. 181-182.

 2. Балакаев А.Г. Джангар  требует справедливости / Известия

 Калмыкии. 1995,  20 октября.

 3. Липкин С. Люди живут, ничего не деля на мое и твое / Советская

  Калмыкия.1989,  26 июля.

 4. Липкин С. От переводчика  / Джангар. М., Л ., 1940.

 5. РГАЛИ.Ф.631.Оп.6.Ед.хр.361.Л.19,72.

 6. Калмыков не только вывезли и рассеяли по разобщенным районам Сибири,

  Казахстана и Дальнего Востока,  ограничили в передвижении и в других

  гражданских  правах, но  даже само название народа изъяли из общего

  употребления   -   в   соответствующем   томе   Большой    Советской

  Энциклопедии, вышедшем в 1953 году, слово "калмыки" отсутствует.

 7. Литературная газета.1936, 24 февраля.

 8. ЦГА РК. Ф.1.Оп.2.Д.239.Л.40-42.

 9. Карпов И.Н. Отчетный доклад на 14-й областной  партийной 

 конференции. 27-28  мая 1937 г. / Ленинский путь1937, 20 июня.

 10. Смирнов-Кутаческий А.М.Организовать  научно-исследовательскую работу

   по фольклору Калмыкии / Литературная газета. Элиста,  1935, 16 мая .

 11. Смирнов-Кутаческий А.М .Об одной особенности фольклора Калмыкии  

  / Ленинский путь.1935, 4 июля .

 12. Пюрбеев А. Наши писатели имеют блестящие возможности для творческого

   роста / Ленинский путь.1935, 21 мая .

 13. Ленинский путь. 1935, 26 мая.

 14. РГАЛИ.  0Ф.631.Оп 6.Ед.хр.49.Л.11.

 15. Басангов Б. Заметки о литературе  советской Калмыкии. РГАЛИ . Ф.631.Оп

   6.Ед.хр.49. Л.44.

 16. Ленинский путь. 1935, 21 мая.

 17. Исбах А. С новой энергией продолжать творческую работу / Ленинский

   путь.1935, 28 мая.

 18. Козин С.А. Джангариада.М ., Л.,1940,  С.59-61.

 19. Ерымовский К. Джангр: (заметки о калмыцком фольклоре) / Улан

багчуд. 1935, 10 августа.

 20. Мацаков И. О калмыцкой художественной литературе. 1935. РГАЛИ.

  Ф.631.Оп.6.Ед.хр.49.Л.12.

 21. Смирнов А.М. (Кутаческий). РГАЛИ.Ф.631.Оп.19.Ед.хр.9.С.33-34.

 22. Шалбуров Г. О стихах и поэмах Санджи Коляева / Литературная газета.

   Элиста. 1935, 16 мая.

 23.Центральный государственный архив Республики Калмыкия (ЦГА РК).

 Элиста.Ф.1.Оп.2.Д.181.Л.29.

 24.Хальмг  унн.(калм.яз)1995, 15 апреля.

 25.ЦГА РК.Элиста.Ф.Р-131.Оп.1.Д.1.Л.37,36.

 26.ЦГА РК.Элиста.Ф.Р-131.Оп.1.Д.783.Л.1-3.

 27.ЦГА РК.Элиста. Ф.1.Оп.6. Ед.хр.529. Л.45.

 28.РГАЛИ.Ф.613.Оп.1, Ед.хр.4774.Л.18.

 29. Басангов Б. Джангар: Калмыцкий эпос; Липкин  С. Джангар: Отрывок из   калмыцкого эпоса  / Творчество народов СССР.Т.1 9. С.425-435.

 30. Коваева Н.Х. История, которая умалчивается  / Хальмг унн.1993, 3 марта.

 31. РГАЛИ. Ф 631. Оп. 6. Ед. хр. 49. Л. 23.

 32. Там же. Л.44.

 33. Джимгиров М.Э. Библиографический справочник "Писатели советской Калмы-

   кии".Элиста, 1966. С.68

 34. РГАЛИ.Ф.631.Оп.6.Ед.хр.183.Л.22-24.

 35. Ленинский путь.1938, 9 мая.

 36. Коваева Н.Х. Анджур Пюрбеев, жизнь и  деятельность. Элиста, 1991. Калм.   изд.С.50-60.

 37. РГАЛИ.Ф.631.Оп.6.Ед.хр.361.Л.72,19.

 38. РГАЛИ Ф.631.Оп.6.Ед.хр.444.Л.50-51.

 39. Козин С.А. Джангариада.Героическая поэма калмыков.М., Л., 1940.

 40. РГАЛИ.Ф.631.Оп.6.Ед.хр.446.

 41. СПб.Архив востоковедов.Ф.152.Оп.1а.Ед.хр.651.Л.3,4,11,16,27 и

   Ед.хр.508.Л.15 и 34-35.

 42. Косиев Х. Калмыцкий язык в третьей пятилетке / Ленинский

путь.1937,  4 июня.

 43. См.Анджукаев. Реабилитирован посмертно... / Известия

Калмыкии.1992, 16 октября.

 44. ЦГА РК.Ф.1.Оп.2.Д.181.Л.105.

 45. СПб.Архив востоковедов.Ф152.Оп.1а.Ед.хр.651.Л.27, 56.

 46. РГАЛИ.Ф.631.Оп.6.Ед.хр.304.Л.10.

 47. Джимгиров М.Э. Библиографический  справочник  "Писатели советской

   Калмыкии".С.56; Церенов В. Необходимость правды  / Известия

   Калмыкии. 1991, 24 сентября.

 48. Бадмаев Б. О"Джангаре"(вместо предисловия).ЦГА РК.Элиста.Ф.Р1.Оп.3.

   Д.337.Л.40-48.

 49.РГАЛИ.Ф.631.Оп.6, Ед.хр.231.Л.4

 50.РГАЛИ.Ф.631.Оп.15.Ед.хр.477.Л.32.

 51.РГАЛИ.Ф 631.Оп.6.Ед.хр.231.Л.18,21-25.

 52.РГАЛИ.Ф 631.Оп.15.Ед.хр.480.Л.22-23,41,42.

 53.РГАЛИ.Ф.631.Оп.6.Ед.хр.444,445.

 54.РГАЛИ.Ф.631.Оп.6.Ед.хр.295.Л.6.

 55.ЦГА РК.Ф.1.Оп.3.Д.337.Л.78-79.

 56.РГАЛИ.Ф 631.Оп.6.Ед.хр.444.Л.37,42.

 57. Танин А. Отец советского Джеймса Бонда  / Новое русское

слово.1995,  22 декабря.(В телефонном  разговоре с автором этих строк Л.Овалов добавил, что Б.Басангов  служил в отделе,  занимавшемся японским шпионажем с

1938 по 1941  год.) После  депортации  калмыков  Б.Басангов  жил  в    Хакассии и скончался в 1944 году.

 58. Фонд Краеведческого музея им.Н.Пальмова.Элиста 9. Инв.N1530.

 59. РГАЛИ.Ф.613. Ед.хр.6247(две  главы),   6246(полный   текст).

 60. ЦГА РК.Ф.Р-131.Оп.1 Д.791.

 61. Джангар.М., 1990.

 62 .РГАЛИ.Ф.631.Оп.15.Ед.хр.480.Л.59 9-61.

 63. Тодаева  Б.Х. Опыт  лингвистического  исследования эпоса

"Джангар". Элиста,1976, С.79.

 64. Джангар 9:  Калмыцкий народный эпос;  Новые песни. Элиста, 1990.

 65. Bormanshinov A. The  present  state  of  research  in  Jangyar  epic  studies. Fragen   der   Mongolishen   Heldendichtung.   Teil   1. Wiesbaden, 1981. P.   277.

 66. Каляева Э.С. Бывший поэт бывшей республики / Дружба

 народов . М , 1993, N 8,  С 9.189-196.

 67. Кугультинов Д. Путь,который он прошел,-  это путь избранного  / Известия     Калмыкии.1996, 19 сентября.

 68. Крайский А. Что надо знать начинающему писателю.Л., 1930.

 69. ЦГА РК Ф.Р-131.Оп.1 Д.791.Л.132.

 70. Джангар  / Перевод С.Липкина. М., 1940. С.30.

 71. РГАЛИ.Ф. 631.Оп.6. Ед.хр.425.Л.4.

 72. Липкин С. Патриотические эпопеи / Джангариада.Элиста,1940.С. 42-45.

 73. РГАЛИ.Ф.631.Оп.16. Ед.хр.394.

 74. Творчество народов СССР. Т.1.С. 396 и верстка ( РГАЛИ.Ф.613.Оп.1.

   Ед.хр.8616.Л.76.)